Цигун

Путь мастера Цигун (часть 2)

Все четверо Трансляторов даосской Школы Драконовых Ворот Полной Истинности в шестнадцатом, семнадцатом и восемнадцатом поколениях совершили омовение, воскурили свечи и исполнили церемонию поклонения Небу, земле и патриархам.
По окончании церемонии Человек Беспредельного Дао сказал:
«Ученик Юншэн, корнем Дао является Отсутствие, поэтому наличие слов означает отсутствие Дао. Корнем Дао является Пустота, поэтому присутствие речей нарушает Дао. О том, у чего нет тела, нельзя ни спрашивать, ни отвечать. То, у чего нет Образа, нельзя ни видеть, ни слышать. Если считать за Дао сокровенное и таинственное, то сокровение и таинственность неотделимы от накопления вопросов и ответов. Если считать за Дао редкостное и диковинное, то редкостное и диковинное неотделимы от разглядывания и слушания.
Сокровенное и таинственное, редкостное и диковинное еще не дают Дао, и о Дао неизвестно, почему оно таково. Если обозначают его иероглифом Дао, то делают это произвольно. Понять это можно только чутьем. В том месте, куда ты сегодня идешь, увидишь или услышишь что то, не смотри и не слушай, и те звуки сами смолкнут, те образы сами угаснут, и лишь когда минует это, прояснится Полнота Истинности. Запомни это».
По указанию Деда Ван Липин сел в позу лотоса и закрыл глаза. В скором времени Дед и Отцы Учителя растаяли, горы, реки, деревья тоже постепенно исчезли, чувствовалось только, что он летит куда то вдаль, а ощущение пространства и времени совершенно отсутствовало. Время, место, откуда и куда, все, что предшествовало рождению, все, что случилось после рождения постепенно перестало осознаваться, затем опять всплыло мельчайшей пылинкой в безбрежном космосе, а потом и эта ничтожная точка совершенно исчезла, со всех сторон было пусто, пресно. чисто.
Вдруг почувствовалось веяние Иньского ветерка, порыв холодного ци. Небо быстро замутилось, земля потемнела, побежали черные дождевые тучи, поднялся вихрь, летели песок и камни, слышался дикий плач и волчий вой. Ван Липин нисколько не испугался, только шел вперед, словно вступал в границы отсутствия вещей.