Цигун

Даосизм (Глава 1.2)

Гораздо важнее его учение о порядках чередования стихий “у Син”; нумерология Цзоу Яня во многом легла в основу методологии даосской алхимии и других видов даосской религиозной практики.
Философы “Цзися” также уделили первостепенное внимание категории ци (пневмы), постепенно способствуя ее превращению в одно из центральных понятий китайской философии вообще и даосизма в частности. Модусами пневмы постепенно стали и силы инь-ян (инь-ци и ян-ци), к видам ци были сведены и “пять стихий”.
В целом натурфилософия даосов и последователей “инь-ян цзя” из академии “Цзися” оказалась в высшей степени перспективной, определив во многом лицо последующей традиции. Категории инь-ян, например, раз и навсегда еще при Хань вытеснили конкурировавшие “твердое и мягкое”, превратились как
бы в своеобразные символы китайской натурфилософии.
С другой стороны, циские идеологи были тесно связаны с еще одним важным источником даосизма уже чисто религиозного характера—верой в существование “святых-бессмертных” (шэнь сянь). О связи Цзоу Яня и школы “инь-ян цзя” с традицией фан ши и учением о “шэнь сянях” недвусмысленно говорил еще Бань Гу (“Хань шу”, гл. 256, с. 1203).
Однако, прежде чем обратиться к учению о “шэнь сянях”, хотелось бы сказать несколько слов о связи даосской философии с легизмом и моизмом.
Связь с легизмом весьма ярко обнаруживается в найденной в Мавандуй книге “Хуан-ди сы цзин”. Термины “Дао” и “фа” (закон) в ней коррелируют и взаимообусловливают друг друга (Чжэн Чжунъин, 1983, с. 251—284). Не случайно и обращение легистов к “Дао-дэ цзину”, ярко проявившееся в “Хань Фэй-цзы”.
Точки соприкосновения даосизма и моизма (о последнем см.: Титаренко М. Л., 1985) достаточно многочисленны: это космологические схемы и магические приемы, связанные с образом главного моистского героя — великого Юя (ср. “юевы шаги” в даосской практике), а также “приверженность к архаической символике “божественного предка” (ди)”, получившая у даосов более глубокую философскую интерпретацию (Малявин В. В.,.