Цигун

Путь мастера Цигун (часть 3)

А соскучишься по нас, приходи повидаться. Здесь и твой дом тоже».
Ван Липин кивал головой: «Ученик запомнил».
Продолжил Наставник Чистой Пустоты: «Юншэн, сынок, твой Дед, когда начал учить меня и твоего Отца Учителя Чистого Покоя, часто повторял: Труден ум, трудна и глупость, а еще труднее переход от ума к глупости. Сделаешь ход вперед – отступи назад, только так сохранишь покой сердца. Тебе сейчас известно слишком многое, и многие вещи обыкновенные люди не могут принять и неспособны понять. Ты молод и силен. Ни в коем случае нельзя соперничать с обыкновенными людьми, это процесс шлифовки сердечной природы, надо научиться вести себя естественно с людьми высшими, средними и низшими. Это то, о чем Лао цзы говорил: „Прозревший Дао не отличается от темного“. Мы оставляем тебя для осуществления Дао в миру, тоже следуя этому принципу естественности. И мы не объяснили тебе эту трудную задачу, а хотели, чтобы ты сам постепенно в ходе жизни ее понял, именно для того, чтобы ты не потерял естественности. Замысел был такой, чтобы тут схитрить, не объяснять тебе ничего. Кто знал, что глупости в тебе совсем нет, а как можно без глупости подняться в еще более высокий мир?»
Ван Липин со смехом сказал: «Ну, в результате таких стараний Учителей ученик будет еще неглупее». Тут и старики расхохотались.
Наставник Чистого Покоя сказал: «Ты один оставлен в миру, там тебе очень одиноко, поэтому давай ка назовем тебя „Отшельником в миру“».
Старики захлопали в ладоши: «Отлично!»
Человек Беспредельного Дао взял Ван Липина за руку, и все вышли из пещеры. Но увидев вздымающиеся горы, зеленые сосны и кипарисы, слыша плеск волн у берега, посвистывание ветра в горах и голоса птиц, он опять вспомнил стихи патриарха Цю «Без суетных мыслей» и прочитал их Ван Липину:
Пришло в движенье Дхармы колесо,
И вот уж ветер мудрости родится,
В нем беспредельность с чистотой ее
И холодом, в которой ци искрится.
Докучных мыслей рой исчез,
Чревоугодье, алчность, вожделенье –
Их нет следа, зато взамен
Спокойное величье мысли духа,
Глубин ее нельзя копьем измерить.